Не пойму наш народ. С одной стороны, Крым наш и так далее. По-любому, нужна армия. А где ее взять? У женщины рождается или девочка, или мальчик. Неизвестно, что лучше. Или хуже. Девочке – рожать. Мальчику – служить. А они – все реже и реже... Кого жальче? Я родила мальчика. Бегло поделюсь впечатлениями о странности, двойственности и надежности нашего патриотизма и сплоченности.
Сынуле было годика четыре. Утром я его тащила в садик (он в начале девяностых попал в демографическую яму, проблем не было ни садиком, ни потом с вузом). Потом бежала на работу, где поступала в распоряжение начальства. Однажды послали по делу к руководителю, кажется, досрочным завозом. Или управлению госимуществом. Не помню. Помню, что окна выходили на наш «проспект» – улицу Республики. А секретарша попросила немного подождать, предложила чаю и завязала светскую беседу. «Каждое утро смотрю на вас из окна, – сказала она. – Как вы мальчонку в садик таскаете. И все думаю: вы уже начали справочки собирать?» – «Какие справочки?» – удивилась я. – «Как какие? Медицинские. У вас же мальчик. Пора, пора. Пригодится».
Я пожала плечами и забыла. Этот странный разговор всплыл в памяти спустя десять с лишним лет, в критический момент, когда сын подавал документы в вуз, а я в сторонке его поддерживала. «Мама, подойди!» – завопил он, перекрывая гул поступлений. Представительница медкомиссии помахала перед моим лицом справкой, выписанной нашей участковой-педиатром: «Не понимаю, на что вы рассчитываете. С таким здоровьем вы не пройдете полевую практику и будете немедленно отчислены. Не теряйте время». «Наша педиатр очень внимательная. Она любит детей и беспокоится за них, – сказала я чистую правду, глядя в глаза. – И справки свои пишет впрок, с запасом. В первую очередь, не для вас, а для военкомата». Аргумент оказался убедительным. Мальчик поступил, и пять лет мы не знали горя с его военнообязанностью.
Но пока он был капитаном легкоатлетической сборной университета, я, как крыса, протачивала ходы к военкоматам. Задумка в эти благословенные для России годы была простой: мальчик, как закончит вуз, пойдет служить в приличную часть, без дедовщины. А горячих точек в эти годы не было. Вариантов складывалась куча. И на Ямале, и в том городе, где он учится, и где я родилась, училась и работала до северов. Особенно запомнились два момента. Бывшая одноклассница хохотала: «Слушай, у меня сосед по даче – генерал. И каждые выходные через забор кричит: «Ирка, зови подружек, у кого сыновья! Служить будут почти в столице, на выходных – дома! Даже картошку чистить не придется! Бесплатно!»
В тоске по сыну и тревоге за его судьбу я однажды в Салехарде, опять же, через подружку, напилась до полной душевности в компании военкоматских. «У нас лучшая часть, – уверял через стол самый стойкий.–Давай сынулю к нам. Клянусь, морду набьют всего один раз. Ну, совсем без этого никак. Честно говорю».
Лирическое отступление. Биологический отец мальчика делал карьеру на Ямале, в районах и городах, ему предоставляли квартиры. В начале девяностых они оформились в «квадраты» не в Крыму и даже не в Одессе. А конкретно в центре Киева, окнами на Майдан. Сейчас он «хромой, больной, беззубый, седой и без ноги». Зовет в гости. Позиция сына: «В гости не поеду, но и стрелять не буду».
Вся эта идиллия кончилась на днях, когда у потенциального солдатика замаячил диплом, а мы с его бабушкой начинали утро не с чистки зубов, а с просмотра новостей по интернету: не началась ли война? В итоге по скайпу мы решили действовать и буквально через сутки поделились итогами. Бабуля доложила: с утра, выйдя на диспетчерское дежурство во вневедомственной охране, она поделилась проблемой с уборщицей. Та сказала, что «все бы горе было таким»... Ее балбес окончил школу и никуда не поступил. Почти год валял дурака. Еще несколько месяцев назад она бы с наслаждением сбагрила его в армию, но сейчас ей как-то страшновато. Чай, родной. С этой проблемой она пошла в банк, и там ей сперва отказали в выдаче потребительского кредита. Потому что на ней уже два висят. И зарплата ну очень маленькая. Тогда она заплакала. Операторша проявила неслыханное сочувствие и спросила, на что бы пошел потребительский кредит. «На взятку в военкомат!» – всхлипнула несчастная. Кредит ей немедленно выписали. Она, через посредника, занесла 150 тысяч, была счастлива и советовала моей маме сделать то же самое. Вот она, наша армия Сердюкова, которого поняли и простили.
Сынуля договорился за сто. Он рассказал, что мама его ямальского одноклассника – выпускника питерского вуза проблему уже решила. Причем ей так понравился сам процесс общения с господами офицерами и всплеском адреналина, что она готова походатайствовать и за него, у которого несчастная мать вдали. А потом последовать совету полковника войти в комитет солдатских матерей.
Я, конечно, не могу допустить, чтобы сын, у которого вся жизнь впереди, или моя мать-старушка сидели в тюрьме за уголовное преступление. Причем по статье, приветствуемой всеми россиянами – за коррупцию. Им бы не сладко на зоне пришлось, особенно в патриотической камере. А я еще здорова, но терять уже особо нечего. Поэтому среди сонма своих знакомых выбрала бывшую одноклассницу с тремя сыновьями и задала вопрос в лоб: «У тебя три богатыря, ни один не служил. Как? Научи». – «Старший выучился на адвоката, а потом пошло как по маслу, ¬ – ответила она. – С тебя сто десять со стопроцентной гарантией».
http://yamal-blogs.ru/ya-skazal/otm...ya-poruka-ili-konsolidatsiya-obshchestva.html
Сынуле было годика четыре. Утром я его тащила в садик (он в начале девяностых попал в демографическую яму, проблем не было ни садиком, ни потом с вузом). Потом бежала на работу, где поступала в распоряжение начальства. Однажды послали по делу к руководителю, кажется, досрочным завозом. Или управлению госимуществом. Не помню. Помню, что окна выходили на наш «проспект» – улицу Республики. А секретарша попросила немного подождать, предложила чаю и завязала светскую беседу. «Каждое утро смотрю на вас из окна, – сказала она. – Как вы мальчонку в садик таскаете. И все думаю: вы уже начали справочки собирать?» – «Какие справочки?» – удивилась я. – «Как какие? Медицинские. У вас же мальчик. Пора, пора. Пригодится».
Я пожала плечами и забыла. Этот странный разговор всплыл в памяти спустя десять с лишним лет, в критический момент, когда сын подавал документы в вуз, а я в сторонке его поддерживала. «Мама, подойди!» – завопил он, перекрывая гул поступлений. Представительница медкомиссии помахала перед моим лицом справкой, выписанной нашей участковой-педиатром: «Не понимаю, на что вы рассчитываете. С таким здоровьем вы не пройдете полевую практику и будете немедленно отчислены. Не теряйте время». «Наша педиатр очень внимательная. Она любит детей и беспокоится за них, – сказала я чистую правду, глядя в глаза. – И справки свои пишет впрок, с запасом. В первую очередь, не для вас, а для военкомата». Аргумент оказался убедительным. Мальчик поступил, и пять лет мы не знали горя с его военнообязанностью.
Но пока он был капитаном легкоатлетической сборной университета, я, как крыса, протачивала ходы к военкоматам. Задумка в эти благословенные для России годы была простой: мальчик, как закончит вуз, пойдет служить в приличную часть, без дедовщины. А горячих точек в эти годы не было. Вариантов складывалась куча. И на Ямале, и в том городе, где он учится, и где я родилась, училась и работала до северов. Особенно запомнились два момента. Бывшая одноклассница хохотала: «Слушай, у меня сосед по даче – генерал. И каждые выходные через забор кричит: «Ирка, зови подружек, у кого сыновья! Служить будут почти в столице, на выходных – дома! Даже картошку чистить не придется! Бесплатно!»
В тоске по сыну и тревоге за его судьбу я однажды в Салехарде, опять же, через подружку, напилась до полной душевности в компании военкоматских. «У нас лучшая часть, – уверял через стол самый стойкий.–Давай сынулю к нам. Клянусь, морду набьют всего один раз. Ну, совсем без этого никак. Честно говорю».
Лирическое отступление. Биологический отец мальчика делал карьеру на Ямале, в районах и городах, ему предоставляли квартиры. В начале девяностых они оформились в «квадраты» не в Крыму и даже не в Одессе. А конкретно в центре Киева, окнами на Майдан. Сейчас он «хромой, больной, беззубый, седой и без ноги». Зовет в гости. Позиция сына: «В гости не поеду, но и стрелять не буду».
Вся эта идиллия кончилась на днях, когда у потенциального солдатика замаячил диплом, а мы с его бабушкой начинали утро не с чистки зубов, а с просмотра новостей по интернету: не началась ли война? В итоге по скайпу мы решили действовать и буквально через сутки поделились итогами. Бабуля доложила: с утра, выйдя на диспетчерское дежурство во вневедомственной охране, она поделилась проблемой с уборщицей. Та сказала, что «все бы горе было таким»... Ее балбес окончил школу и никуда не поступил. Почти год валял дурака. Еще несколько месяцев назад она бы с наслаждением сбагрила его в армию, но сейчас ей как-то страшновато. Чай, родной. С этой проблемой она пошла в банк, и там ей сперва отказали в выдаче потребительского кредита. Потому что на ней уже два висят. И зарплата ну очень маленькая. Тогда она заплакала. Операторша проявила неслыханное сочувствие и спросила, на что бы пошел потребительский кредит. «На взятку в военкомат!» – всхлипнула несчастная. Кредит ей немедленно выписали. Она, через посредника, занесла 150 тысяч, была счастлива и советовала моей маме сделать то же самое. Вот она, наша армия Сердюкова, которого поняли и простили.
Сынуля договорился за сто. Он рассказал, что мама его ямальского одноклассника – выпускника питерского вуза проблему уже решила. Причем ей так понравился сам процесс общения с господами офицерами и всплеском адреналина, что она готова походатайствовать и за него, у которого несчастная мать вдали. А потом последовать совету полковника войти в комитет солдатских матерей.
Я, конечно, не могу допустить, чтобы сын, у которого вся жизнь впереди, или моя мать-старушка сидели в тюрьме за уголовное преступление. Причем по статье, приветствуемой всеми россиянами – за коррупцию. Им бы не сладко на зоне пришлось, особенно в патриотической камере. А я еще здорова, но терять уже особо нечего. Поэтому среди сонма своих знакомых выбрала бывшую одноклассницу с тремя сыновьями и задала вопрос в лоб: «У тебя три богатыря, ни один не служил. Как? Научи». – «Старший выучился на адвоката, а потом пошло как по маслу, ¬ – ответила она. – С тебя сто десять со стопроцентной гарантией».
http://yamal-blogs.ru/ya-skazal/otm...ya-poruka-ili-konsolidatsiya-obshchestva.html