Давным давно (мемуар)

[Shaytan]

04.03.80.
Сегодня в 00.00 часов начались учения. Находимся между о.Крит и Ливией, курсом на Мальту. Навстречу идет авианосная группировка «противника». Предстоит встречный бой с применением всех видов оружия. Только что прорвали противолодочный рубеж, обнаружили и «уничтожили» подводную лодку.
Где-то в начале апреля высадим штаб Средиземноморской эскадры и уйдем в Атлантику. По предварительным данным, возвращаемся в Североморск. Кто-то узнал из «абсолютно достоверных источников», что «Новороссийск» до сих пор не могут достроить и ходовые испытания начнутся только в 1982 году. Но ничего, кроме формы и чемодана с бельем у меня никакого движимого и недвижимого имущества нет, дождусь…
06.03.80.
Ночью разминулись с американским вертолетоносцем. Сейчас нас сопровождают два английских корабля. Один из них, самый дальний – вроде ракетный крейсер. У его кормы около часа висел наш вертолет. Второй – фрегат. В 17.30. встали на якорь. В это время рядом с правым бортом прошел английский фрегат. Видно было, как несколько человек в ярких костюмах занимались спортом на спардеке и юте. Как и у нас, у них на палубу высыпала толпа зевак, даже два кока вылезли…
08.03.80.
Стоим на якорной стоянке у побережья Ливии. Очень хороший солнечный день. Море тоже спокойное. В честь Международного женского дня устроили спортивные соревнования. Несколько раз очень низко пролетал «Си Кинг» с английского фрегата. С танкера «Днестр» приняли апельсины. По всей видимости, сорвали их 3-4 дня назад, даже листочки свежие…Съел один апельсин, даже голова закружилась.

10.03.80.
Выходили на полеты. Опять сопровождали англичане. Вечером вернулись в точку якорной стоянки. Стоим в точке №52, которая используется кораблями нашего ВМФ еще с 60-ых годов, с момента образования 5-ой оперативной Средиземноморской эскадры. Находилась точка № 52 (или деревня Селивановка, по фамилии командира эскадры) вблизи территориальных вод Египта, вблизи города Эс-Саллум. Видели в море огромное ржавое пятно – вроде мазут. Кто-то пошутил, что Египет в знак презрения нечистоты у якорной стоянки сбросил ( в тот период, при А.Садате, у нас с Египтом отношения испортились).
"Киев" в точке №52.

Над нами пролетел греческий «Спитфайер» с Крита.
Сегодня день политзанятий. Поверяет штаб 5-й эскадры. Поэтому вчера все матросы и офицеры «передирали» друг у друга первоисточники классиков марксизма-ленинизма.
Пришел водолей из Севастополя. Отсюда до Севастополя чуть более трех суток хода. Ждем писем. Говорят, что уже разбирают в кают-компании.
Записал два мудрых корабельных афоризма: «Бодрствующий офицер – обеспечивает жизнедеятельность корабля, а спящий офицер – обеспечивает остойчивость корабля» и «Шило есть – ума не надо».
11.03.80.
Утром снялись с якоря и пошли на полеты. Сопровождают уже три «англичанина». Полеты не состоялись – штормит. Один из английских фрегатов прошел в опасной близости от нашего корабля по левому борта. На рее болталось чучело в красном комбинезоне, изображающее советского моряка. Гадят, гады…
Ночью у начальника политотдела 5-й эскадры стащили гантели и эспандер. Наш старпом заверил его, что найдут, т.е. тот, кто стащил, сам принесет… Ну, не знаю…

13.03.80.
Пришел танкер «Вакуленчук». Привез овощи с фруктами, ну и, конечно, письма. При перегрузке два ящика с апельсинами в воду упало. После этого рабочий барказ с СКР «Громкий» часа полтора у нашего борта крутился – вылавливали. Нам, конечно, не вернули.


15.03.80.
Суббота. На корабле большая приборка. К нашей якорной стоянке подошел американский эсминец УРО «Спрюенс».

Утром командир построил офицеров на носовом подъемнике для объявлений. В это время у борта завис американский вертолет, заглушая шумом двигателей голос командира. Но и у американского эсминца висит наш вертолет. Это первый американский корабль, который я увидел относительно близко. Формы у него какие-то неуклюжие, на бабушкин утюг похож. Подошел танкер «Олеко Дундич», опять апельсины привезли.
Кто-то пустил слух, что американский вертолет распыляет болезнетворные микробы. Наши врачи забегали с пробирками, но пока что кроме сахарной пыли ничего не обнаружили. Вообще-то в нынешней обстановке все возможно.
После обеда сыграли «большой сбор» и дали построение по левому борту. Оказалось, что к нашей якорной стоянке подходит БПК «Смелый» Черноморского флота.

Сначала он прошел мимо «Громкого» и «Исаченкова», а затем повернул к американскому эсминцу. Там этого не ожидали. Мгновенно на американце завыла сирена и буквально за минуту матросы выстроились у левого борта, приветствуя (заметил, что по части соблюдения морского этикета американцы превосходят даже англичан). После этого «Смелый» направился к нам. Сыграли «захождение» и по нашей корабельной трансляции дали что-то эстрадное и к тому же западное. Было весело.

16.03.80.
В 17.30 на полетной палубе устроили концерт художественной самодеятельности. Для нас это событие. Появился американский вертолет. Видимо концерт и их заинтересовал. А недавно мы перепугали американский патрульный самолет «Орион». Свидетелем не был (спал после вахты), но передаю со слов штурманов. На корабле должны были проводиться стрельбы из автоматов АК-630 по воздушной цели. Цель имитировала обыкновенная осветительная ракета. Стрелять должны были трассирующими пулями. Но стрельбу никак не могли начать, мешал «Орион» круживший вокруг корабля. Тогда на крыло ходового выскочил помощник вахтенного офицера и пульнул две красные ракеты. Не успели они упасть, как «Орион» заложил крутой вираж, включил все четыре двигателя (обычно, он на двух барражировал) и стремительно исчез за горизонтом. Дело в том, что после двух красных ракет можно было открывать огонь по самолету без предупреждения.

 

[Shaytan]

19.03.80.
Опять вышли на полеты. Утром с фотографами из группы визуальной разведки ходил на рабочем катере фотографировать «Спрюенс» (командиром катера). Надо будет фотки как-то достать. Сообщили, что на авианесущем крейсере «Минск» разбился летчик. Не сумел вывести самолет из пике. Катапультировался, но было уже слишком поздно. Многие наши офицеры его знали. Сегодня БПК «Исаченков» уходит в Севастополь. По предварительным данным, наша боевая служба продлиться до 5 мая…

Полеты вертолетов...

20.03.80.
Наверное, уже года через два нас можно будет назвать ветеранами крейсера «Новороссийск». Когда по корабельной трансляции «Киева» раздается команда «Экипажу крейсера «Новороссийск» построиться», в строю стоит всего 14 офицеров. Скоро нас будет более 1 тысячи, но первые всегда останутся первыми…

01.04.80
Вот и апрель начался. В конце месяца должны вернуться в Североморск. Вертолет улетел на «Тимошенко» за письмами. Говорят, что «Новороссийск» законсервировали до 1982 года. Опять все неопределенно. Могут оставить на «Киеве». Но я бы не хотел этого, хотя корабельная организация здесь налажена. Но могут назначить и на артиллерийский крейсер «Мурманск» - это было бы хуже ссылки.

05.04.80.
Идут очередные учения. В полдень подошел из Севастополя противолодочный крейсер (вертолетоносец)«Ленинград» с кораблями ордера.

На флоте "Ленинград" называют "гальюноносец" из-за большого количества подобных помещений. Задачи учений будем выполнять совместно. Через неделю высаживаем на «Ленинград» штаб средиземноморской эскадры. Они, т.е. офицеры штаба, нам уже порядком поднадоели. Хоть каюты освободятся, а то спим в мичманских каютах, а они по постам.

09.05.80.
Пришли в точку у побережья Туниса. С утра выгружали барахло штаба эскадры. Наконец-то вздохнем свободно. Сегодня мне объявили благодарность от имени командира эскадры. Приятно. Получил письмо от мамы. Пишет, что папе назначили операцию на следующий день. Но после этого прошло три недели. Результата не знаю.

10.04.80.
Утром прошли Мессинский пролив. На горизонте, на фоне розового восхода – горы, а вокруг десятки кораблей и судов. Совсем рядом прошел ярко выкрашенный контейнеровоз. После долгих дней плавания по пустынному морю все это радует глаз. Горы на горизонте – это Сицилия.
Вечером на полетной палубе смотрели фильм «Вдовы». Сильный фильм, очень реалистический, даже суровый. Давно я таких фильмов не видел…

12.04.80.
С каждым днем все ближе и ближе Гибралтар, а соответственно и возвращение в базу. Здесь уже почти лето, а придем в Североморск, там еще зима.

15.04.80.
Стоим у берегов Испании, милях в 70 от Гибралтара. До берега не больше 15 миль.
Гибралтар (современное фото).

Очень хорошо видны горы. Не предполагал, что Испания такая гористая страна. Два часа назад рядом с нами прошел испанский авианосец. Видимо испанцы решили продемонстрировать мощь своего флота. Корабль внушительный, но почти без вооружения. Даже по сравнению с «Ленинградом» выглядит баржей. Пролетел испанский вертолет. Толстый и неуклюжий, чем-то корову напоминает.
На корабле началась рыболовная эпидемия. Ловят все, начиная от командира и заканчивая матросами. Ловят, в основном, из иллюминаторов. Вчера мои матросы поймали шесть глубоководных рыбин ( глаза выпученные, как шары), неизвестно какого названия и вида . Съели. Рыбы оказались съедобными.

15.04.80. (вечер)
Сегодня на корабле пропал матрос Долгов из БЧ 7. Стоял в наряде по камбузу и утром исчез. Хватились только к ужину. Часа два искали личным составом боевой части. Затем сыграли тревогу и объявили поиск по всему кораблю. Первый этап поиска результатов не дал. Тогда предположили, что он упал или спрыгнул за борт. Благо два английских фрегата ходили совсем рядом. Такой случай уже был на одном из БПК. Тогда по приходу в базу командир доложил, что у него матрос утонул. А ему говорят, что этот матрос уже по лондонскому телевидению выступает. Поэтому командование встревожилось не на шутку. Подняли в воздух два спасательных вертолета. БПК «Тимошенко» отправили вдоль морского течения, в надежде, что хоть тело найдут. Положение усугубилось тем, что на исходе дня командир должен был доложить в штаб флота об успешном выполнении задач боевой службы. А кораблю уже обещали отличную оценку. В общем, настоящее «ЧП». За потерю матроса кораблю могли поставить неудовлетворительную оценку, с последующим снятием командира и замполита.
Срочно организовали штаб поиска. Мобилизовали весь личный состав. Ведь на корабле около 2 тыс. помещений и все надо осмотреть. Искали до 22 часов. Отменили фильмы, вечерний чай… Наконец, известие – нашелся! Нашли его спящим в вентиляторной. Рядом полупустая пачка сахара….

 

[Shaytan]

16.04.80.
Утром прошли Гибралтар. Было еще темно, когда вдали показалась россыпь разноцветных огней. Огни были и справа, и слева. Вскоре на фоне светлеющего неба стала вырисовываться Гибралтарская двуглавая скала. Ярко мигал маяк, стоявший у самого конца мола. Минут через десять вершина скалы стала чуть розовой, порозовели и окрестные горы. Глядя на окутанные предрассветным туманом испанские деревеньки, представил, как просыпаются люди, глядят на море и видят наш корабль. Многие наверное принимают нас за американцев. Как и в прошлый раз, в проливе нас встретили дельфины. Затем появился испанский торпедный катер. Уже рассвело, когда показался белоснежный, на фоне вишнево-изумрудных гор, испанский город Тарифа. А на левом берегу было видно беспорядочное скопление серо-коричневых домишек марокканского Танжера.
Когда вышли из пролива, случилось очередное происшествие – выбило задраивающее устройство одного из кингстонов. Объявили аварийную тревогу, будут заводить пластырь. Отверстие не очень большое, но сильное давление. Корабль лег в дрейф, спустили рабочий барказ с аквалангистами. Тут же появился английский фрегат, затем подошел испанский. Прилетели вертолеты, появился и американский «Орион».

Такое внимание легко объяснимо, ведь мы легли в дрейф прямо перед входом в Гибралтарский пролив. Представляю, какая паника началась в натовских штабах.
Пластырь завели успешно и ушли в океан…

17.04.80.
Чувствуется, что идем в океане. Океанскую волну не сравнить с средиземноморской – амплитуда мощнее. Справа от нас идет испанский эсминец, так он очень сильно зарывается в волну. В моей каюте упал и разбился вентилятор… Опять живем по дурацкому распорядку Атлантической эскадры. Подъем в 7.00, завтрак в 8.00, обед в 11.30, адмиральский час с 12.00 до 15.00, ужин в 17.20, вечерний чай в 21.00. Сейчас идем вдоль берегов Португалии.

18.04.80.

Проходим Бискайский залив. Все вокруг серое и пасмурное. Волнение моря 2-3 балла. Намечаются очередные учения – будем проходить мимо базы английских атомных подводных лодок. Предстоит поиск лодки. В нашу базу (Североморск) приходим 28 апреля. Торпедных стрельб, видимо, не будет. По крайней мере, начальство насчет этого молчит. Появился французский корабль, потом другой. К вечеру подошел английский фрегат. Испанец ушел.

19.04.80.
Командование пугало нас штормом в Атлантике, но пока все спокойно. Пролетел французский штурмовик «Этандер». Поднимался он где-то в районе Бреста. Затем прилетел французский патрульный самолет ВМС «Атлантик», проходил по правому борту, почти вровень с палубой. Когда «Этандер» первый раз пролетел, на палубу высыпали наши разведчики с воплями: «Кто видел, что у него под крыльями, ракеты или топливные баки?» А в это время из ходовой рубки по громкой связи орут: «Сигнальщики, куда «Атлантик» делся?» В общем, будни похода…

20.04.80.

Находимся у юго-западного побережья Англии. Ищем подводные лодки. Где-то рядом их база. Английский фрегат ушел, вместо него появился американский. Все-таки американцы более воспитаны в морском отношении, чем англичане. Обгоняя, американец предварительно поднял флаги «Обгоняю по правому борту». А когда поравнялся с нами, приспустил флаг (нет, совсем спустил и минуты три шел со спущенным флагом). Англичане гордые, иной раз вообще не приспускают флаг, когда проходят рядом.

 

[Shaytan]

23.04.80.

Идем в Северной Атлантике. В течение двух суток искали подводные лодки совместно с кораблями Балтийского флота. Синоптики пугают штормом. В прошлом году, в это же время, на «Киеве» во время шторма надстройка треснула. Шел дождь со снегом, а ведь неделю назад мы загорали. Сегодня по корабельной трансляции выступил комбриг. Привожу дословно его выступление: «Товарищи! За время боевой службы сопровождающие нас корабли вероятного противника многократно нарушали международные конвенции, регламентирующие плавание кораблей в нейтральных водах. Своими маневрами они создавали ситуации, способные привести к кораблекрушению. Командованием бригады собран материал, который является основой для протеста правительствам соответствующих стран. Как известно, маневры иностранных военных кораблей фотографировали наши моряки. Фотографировали те, кому положено и не положено. Поэтому я обращаюсь к так называемым «фотолюбителям». Те, кто напечатал фотографии, или у кого есть пленки, пусть представят их флагманскому разведчику, мы выберем нужные нам снимки, а остальные вернем».
Действительно, когда приближался иностранный военный корабль, группа визуальной разведки еще не успевала штатные фотоаппараты получить, а "фотолюбители" уже из всех щелей повысовывались со своей оптикой и только затворы трещали.
Сегодня были стрельбы. Стреляли по воздушному шару и надводной мишени. По надводной мишени попали только с четвертого залпа.
За боевую службу корабль получил отличную оценку. Сейчас идут покрасочные работы… Впереди Североморск.

24.04.80.

Прошли Исландский рубеж и вошли в Норвежское море. Прогноз синоптиков вновь не оправдался. Стоит солнечная и теплая погода. Волнение моря 2 балла. Над нами пролетел немецкий патрульный самолет – это «Атлантик». Долго же ему лететь пришлось. Английский фрегат ушел, вместо него подошел датский.

25.04.80.

Вчера над нами достаточно низко пролетели два наших стратегических бомбардировщика Ту -95. Громадные самолеты. Американские «Орионы» по сравнению с ними – мелочь. Оказывается, наши самолеты патрулировали район между Исландией и Фарерскими островами. Ночью прошли Полярный круг. Начались белые ночи. В час ночи еще довольно светло. Американский эсминец ушел домой, вежливо попрощавшись с нами. В Североморске +4 градуса тепла…

 

[Shaytan]

И опять в Салехард...

Как я уже упоминал, жил в раннем детстве на улице товарища Чупрова. В те годы главной улице Комбината, т.к. улица имени революционного поэта Маяковского считалась окраинной...

Нынешний вид от нашего дома на ул. Чупрова на устье Шайтанки и Полуй (картина маслом автора).

Все комбинатские старожилы эту улицу знают – раньше называлась Заводской и прямиком упиралась в проходную Рыбокомбината. Именно здесь располагались особняк директора (до сих пор существует, справа от нынешнего магазина "Принцип"), продовольственный магазин №1 (ныне магазин "Принцип") и комбинатский универмаг (ныне в этом здании магазин запчастей для авто), где из под прилавка членам завкома продавали югославские туфли и китайские термосы. Клуб также был рядом, работали там мама и бабушка моего друга Тольки Ампилогова, поэтому все фильмы "до 16…" мы смотрели со сцены, т.е. с обратной стороны экрана.

Клуб рыбокомбината в начале 50-х.

Большинство домиков на этой улице были маленькими и приземистыми, т.н. "сталинские пятистенки", в которые селили ударников коммунистического труда и средний техперсонал рыбокомбината. Именно в таких домиках проживали мы и наши соседи. Отношения были простецкими и дружественными, хотя люди жили разные… Помнится, однажды обозвал соседского парнишку Борю Созонова (вся школа №3 его знает) сыном «кулака». За что был нещадно бит родительским флотским ремнем, попутно уяснив, что что «кулак» - это никакой не враг трудящегося народа, а его кормилец и поилец.

Борис Созонов (современное фото).

Так вот, про дружеские и простецкие отношения…
Однажды зимой, поутру, стучится в дверь соседка - пенсионерка тетя Катя. Слышу, говорит матери:
-Пусть ваш малец ко мне на крышу избушки залезет, что-то печка не топится, видать трубу снегом завалило, а я ему конфеток дам.
Тетя Катя была, по тем временам, зажиточной, жила одиноко, держала корову, с десяток курей в стайке и имела трудовую пенсию. Поэтому полез на крышу с удовольствием… Действительно, дымоход забило снегом. Прочистил. Конфеты за работу взял с чувством глубокого удовлетворения.
Через неделю, глядя на соседскую трубу, что-то конфет захотелось… Не долго думая, нашел в сенях обломок стекла и полез на соседскую крышу. Оглядевшись, осторожно прикрыл трубу стеклом. Если снизу посмотреть, труба как труба. Минут через тридцать в дверь стучится тетя Катя:
-Соседка, нельзя ли вашего мальца попросить на крышу слазить, что-то печка не топится.
Конфеты принял, правда, чуть поотнекивался, дескать мне еще стих Маяковского учить к школе... Потом, для полного кайфа еще в комбинатскую библиотеку сбегал, за приключенческой книжкой. За месяц раза три на крышу лазил, «дымоход прочищать».
-Наверное, кирпич из кладки выпал, надо бы по весне печника вызвать, -сетовала тетя Катя.
Конфет уже не хотелось, хотелось банку сгущенки…
В один из выходных отец, чинивший старую сеть и попутно,с тоской, поглядывавший в окно на далекие просторы Полуйского сора, заметил мои манипуляции с трубой и последующий визит тети Кати…
Когда на следующий день забежал к Борьке Созонову, его мать, глянув, что я мнусь у порога, сказала:
-Что косяк подпираешь, присядь…
-Спасибо, я постою, - глядя в сторону, сказал я…

Школа №3 в 60-у годы. Справа крытый каток "Спутник", на строительство которого каждый ученик должен был принести 10 гвоздей, а мой отец, как прораб-строитель, участвовал в строительстве, а сосед Боря Созонов уже работал в школе лаборантом.

Среди самых ярких детских воспоминаний – в комбинатской бане отец трет спину «самовару», безногому и безрукому фронтовику. Но почему их так много было в Салехарде? После Великой Отечественной войны в стране оказалось очень много калек. Фронтовые госпитали особо не нянчились с ранеными, самая распространенная операция при ранениях в конечности – ампутация. Куда податься калеке в мирное время – только в сапожники, других видов индивидуального труда практически не было. Но инвалидов сотни тысяч, поэтому многие добывали себе пропитание попрошайничеством. Нищие, имевшие ордена и медали, не боялись милиции и сотрудников госбезопасности, вызывающе портили имидж столичных городов.

Первая волна депортации инвалидов из Москвы и Ленинграда произошла в 1948 году, еще при Сталине, они вывозились в небольшие окраинные городки Советского Союза. В 50-е годы Никита Хрущев также не особо церемонился с покалеченными ветеранами. В феврале 1954 года Министр внутренних дел СССР С. Круглов докладывал в Президиум ЦК КПСС, что «несмотря на принимаемые меры, в крупных городах и промышленных центрах страны все еще продолжает иметь место такое нетерпимое явление, как нищенство. За время действия Указа Президиума Верховного Совета СССР от 23 июля 1951 г. «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами" органами милиции было задержано около 500 тыс. нищих. Среди задержанных инвалиды войны составляют 70 процентов».

Последняя, самая массовая высылка калек из Москвы произошла накануне известного фестиваля молодежи в столице СССР, проходившем в 1957 году. По всей вероятности, калеки из этой категории и оказались в Салехарде, по крайней мере, их как-то сразу стало очень много в нашем городке. Ведь высылали до последней станции Северной железной дороги - Лабытнанги , стоило переправиться через Обь, и калека оказывался в более сытном Салехарде. По крайней мере, здесь были рыбокомбинат, животноводческий и овощеводческий совхозы...

Кому-то из калек-фронтовиков посчастливилось устроиться на работу. Помню безногого калеку, работавшего на рыбоконсервном комбинате, дневавшего и ночевавшего в коптильном цехе. Большинство же обитало на «Сахалине», так назывался район бараков на окраине Комбината, где нынче находится улица Горького. Промышляли они сбором бутылок и нищенством, в сезон подряжались колоть дрова, развозили на санках воду с водокачки. Несколько лет подряд приходил к нам во двор, по осени, мужик с деревянной культей, колол дрова на зиму. Бабушка в обед приглашала его на кухню покушать, вечером давала на чекушку...

Мы, мальчишки конца 50-х, относились к ним без особого пиетета . Как сборщики пустых бутылок они являлись нам конкурентами, а на каталках, украденных у безногих, хорошо было прокатиться со стапеля комбинатского причала. И если по весне в овраге между Комбинатом и Мостостроем находили оттаявшего «подснежника» (замерзший труп), то почти всегда это был инвалид с «Сахалина». В те годы практически все взрослые мужчины были бывшими фронтовиками, мой 35-летний молодой отец также успел повоевать, поэтому нам, комбинатским пацанам, калеки не казались героями, скорее, неудачниками. Молодость, увы, жестока...

К началу семидесятых калек-фронтовиков почти не осталось в городе. Вероятно, большинство умерло в бараках «Сахалина» от пьянства и безысходности, выжившие каким-то образом, уехали в период политической «оттепели».

 

[агриппина]

Ай, да Шайтан, ай, да мамин с папкой сын!!! Еще давай, и фото фото.

 

[Shaytan]

В каждом, уважающем себя городке должна быть городская речка… Где-то – это Вятка или Тура, а в Салехарде речка гордо именуется Шайтанкой. Приезжие хохлы и прочие курганцы считают, что речку так назвали по причине её своенравного характера… Однако – это не так. Название речки вроде бы татарское, но к татарам никакого отношения не имеет. Дело в том, что в старину, когда здесь вольно и гордо проживали полуйские ханты (ненцы здесь не жили, только мимо проезжали), на левом обрывистом берегу речки было языческое святилище с местными, вырезанными из дерева богами. Русские называли подобные деревянные фигуры болванами или шайтанами. Вот по месту расположения языческого святилища и назвали речку Шайтанкой.
Деревянный мост через Шайтанку (справа), выходил на ул. Шоссейная, ныне ул. товарища Кнунянца.

Шайтанка делит наш городок на две части. Во времена моего счастливого детства она делила на части и основную массу местных пацанов (девочки были предательницами и конформистками). Основной массой пацанов считались городские и комбинатские, остальные, т.е. мостостроевские и прочие на массу не тянули. Поэтому перебраться через речку в другую часть города считалось если не подвигом, то неординарным поступком. А пробираться, тем же комбинатским, приходилось довольно часто, т.к. в городе располагались кинотеатр «Полярный», окружной дом культуры народов Севера (ОДКНС) и Горсад…

Поэтому комбинатские ходили в город большими компаниями, с кастетами и складными ножичками в кармане. Что делать, приходилось кровью и рваными штанами отстаивать свою комбинатскую идентичность. Городские на комбинат ходили редко, разве что на свидания, вот здесь-то мы, комбинатские, свое наверстывали с лихвой.

Летом перебирались через Шайтанку по деревянному мосту или на лодке. На лодке было интересней, но переправа стоила пять копеек – большие деньги по тем временам. Но если садился за весла, то можно было переправиться бесплатно. Зимой шли пешком по льду, пути было два: первый – от овражка у конторы Катравожского РыбКООПа считался пешеходным; второй – с улицы Чупрова, был для автомобилей гужевого транспорта. С этой улицы позже ездили зимой через Шайтанку и первые городские автобусы. Бывало, что зимой, в буран, на Шайтанке можно было и заблудиться – уйти куда-нибудь на пустынные и заснеженные просторы Полуя…

Вид на Шайтанку и зимнюю дорогу на Комбинат через речку со стороны ул. товарища К.Маркса.

Помню, случилась со мной на Шайтанке такая история… Иду из города на Комбинат пешком, через речку. Стемнело, поземка метет, другого берега почти не видно. Даже страшновато стало. Вспомнил, как сосед по пьяне так же в пургу возвращался, да на Полуй свернул. В районе Катравожа его на другой день и обнаружили. Ничего, живой. Только не может вспомнить, зачем в Катровож шел.
Иду, загибаю вправо, чтобы в Катравож не попасть. Поравнялся с бревнами. Ремстрой осенью заготовил, да как всегда не успел убрать. Вдруг слышу сквозь вой ветра:
-Пацан, иди сюда!
Вглядываюсь. Между бревнами стоит кто-то. С топором в руке. Бежать? Догонит. Сделать вид, что не расслышал? Так и сделал. Иду, как будто не слышу.
-Пацан, иди сюда!
Иду, будто не слышу. Вспомнил, как несколько лет назад под мостом труп нашли. Весной растаял. На голове рана, нанесенная тяжелым предметом, вроде топора. Может маньяк объявился, на Шайтанку его по ночам тянет.
-Пацан, иди сюда!
Слышу, бежит за мной. Останавливаюсь, запинаясь о корягу. Хватаю её в руки, жду. Главное, не дать близко подойти. Так, с корягой наперевес и стою. Помирать, так с музыкой. Подходит. В руке топор.
-Пацан, пойдем.
-Куда?
-Пила в бревне застряла, вытащить не могу, помоги ради Бога. Жена за дровами послала.
Все равно бревна пропадут.
-А топор-то зачем?
-Так говорят несколько лет назад на Шайтанке нашли кого-то под мостом, страшно, однако…

 

[Shaytan]

Постепенно подчищаю свои архивы...

Комбинатские несуны.

Раньше на рыбокомбинате было строго. Муксун почти весь шел в Москву и Тюмень (распределяли по горкомам и обкомам). В магазине при комбинате продавались щука, язь и сырок, иногда муксуньи головы. Но у каждого работника рыбокомбината в холодильнике или в подполе муксун был. Где брали? Тащили с территории комбината. Кто как мог. Работники транспортного цеха прятали в санях (те, кто работали водителями лошадей), шофера прятали под сиденье. Кто, например, Вибу с сиденья поднимет? Сил не хватит.

Комбинатская проходная (справа), выходившая на ул. товарища Маяковского, построена в начале 70-х годов. Через неё и тащили... Слева киоск "Союзпечати".

Мой сосед, татарин (он возчиком работал, кто не знает – это водитель кобылы) прятал в штанах. Штаны у него широкие были, брезентовые. Если в санях вставал, раскорячив ноги, хвостов шесть муксуна входило. Другие комбинатские, кто вне территории работал, например, в стройцехе, имели личные дырки в заборе. Так-то их не видно –забор как забор. Но кое-какие доски на одном верхнем гвозде держались и свободно отводились в сторону, когда за муксуном нужно было сходить. Самая большая дыра была у столяра Курленкова. Сам-то он был маленький, но дыра большая. Соответствовала авторитету. Столяр он был отменный, краснодеревщик. У меня до сих пор буфет стоит, Курленковым сработанный.

Тащили отсюда...

Тащили не только муксуна. Кто где работал, то и тащил. Брали соль, масло растительное, хлопчатобумажные перчатки. Один из соседей лет двадцать назад ящик перчаток вывез, до сих пор пользуется, в торжественных случаях. Какая - никакая, а память о комбинате. Помню, работала на комбинате тетя Паня, многие её знали. Так вот, она умудрилась бумагу вынести, в которой перец на комбинат привозили. А что, бумага была мягкая, белая. Ведь в то время большинство еще газетами подтирались. Кто «Правдой» (ударники коммунистического труда), а кто «Культурой» или «Литературкой» (учителя и др. представители умственного труда). Так вот, вынесла тетя Паня бумагу, аккуратно порезала и положила в туалет. Вечером муж пришел с работу и перед ужином решил опростаться. Сделав все дела, как водиться, подтерся новой бумагой. Через секунду вылетел из туалета с матом и другими нецензурными криками. Оказалось, что вся пыль от перца-то на бумаге осталась. Понятное, дело, на нежную часть организма сразу подействовала. Тетя Паня потом долго с фингалом ходила. Кто же мог знать, что перец на бумаге остался.

 

[Shaytan]

Комбинатские шапки.

Одна из интересных тем - головные уборы жителей Комбината. Самое продолжительное время года в наших краях – это зима, поэтому начнем с зимних головных уборов. Понятно, что основной контингент мужчин, а то и женщин, зимой носили шапки, типа треух, из натурального меха. Покрой был один, а вот мех совершенно различный. В своем большинстве комбинатские жители носи цигейковые шапки с суконным верхом. Цигейка – это стриженый мех овцы, который нынче называется красивым иностранным словом мутон.
Обычно, цигейковые шапки были черного и, реже, коричневого цветов. Дети также носили цигейковые шапки странного фасона, похожего на нынешние шапочки для плавания, но с завязками. Детские шапки были поярче… Подростки вносили в головные уборы свои усовершенствования, например, отпарывали меховые козырьки своих цигейковых шапок и лихо опускали вниз, тем самым утверждая себя стилягами комбинатского пошива. Позже молодежь перешла на кроликовые шапки. Толька Бикбаев, мой сосед, считался стилягой и одним из первых перешел на кроликовую шапку.
Рабочие рыбокомбината, как представители сурового местного пролетариата, также носили цигейковые шапки, т.к. они были недорогими, теплыми и, что важно, не очень маркими.
Сотрудники торговых организаций носили шапки из зайца и рыжей лисы. Дело в том, что в их системе находились тундровые фактории, куда сдавали в больших количествах данные меха. Творческая интеллигенция - учителя, врачи и т.п., накопив деньги, заказывали у местных умельцев подпольного шитья, шапки из чернобурки.

Все виды местных шапок…

Были шапки и экзотические. Например, зажиточным комбинатским татарам нравились черные каракулевые шапки с кожаным верхом. Кстати, подобные шапки носили и командиры летных экипажей Салехардского объединенного авиаотряда.

Начальство, вроде директора рыбокомбината Агжитова или самого секретаря окружкома Миронова, носили шапки пешковые (или, как говорят евроненцы, пыжиковые). Пешка это коричневатый мех новорожденного оленя, которого вынули из утробы. Любопытно, скольких оленят таким образом угробили?. Кроме того, пешковая шапка ценилась как ценный подарок вышестоящим партийным и советским начальникам. Поэтому все областное начальство и часть московского щеголяли в шапках из невинно убиенных ямальских олешек.
Годы перестройки внесли значительные коррективы в форму и содержание головных уборов жителей Комбината… Но это уже другое время.

 

[агриппина]

Шайтан, кажется мне, что это папка мой в синей куртке, руки в карманы к проходной идет, очень со спины похож, он же стройный был, прямо и вперед, ну точно он. Братьям послала посмотреть.

А домик с киоском был с двумя дверями, за той, что на фото, опорный пункт милиции одно время был. А дальше уже дверь книжного магазинчика. Как сейчас помню, после школы заходили покупали лотерейные билетики за 25 копеек, киоскерша крутила барабан... Мне часто везло, то рубль то даже три выигрывала, книжки покупала.

 

[Shaytan]

Еще немного про улицу Чупрова...

Наш домик располагался на углу Чупрова и нынешней Николаева, с левой стороны, если смотреть с Шайтанки. Во дворе был большой огород, стайка на две коровы с сеновалом (сейчас на этом месте двухквартирный дом, построенный в 60-х годах). Неподалеку, ближе к реке, стоял домик Созоновых, тоже с большим огородом, сын Созоновых Борис, был моим старшим товарищем и, в чем-то, добрым и щедрым наставником. Помнится, всего за рупь (в тот год как раз прошла денежная реформа) продал прекрасную модель деревянного парохода.

На другом углу, наискосок, крепко стоял домик Ташбулатовых, Тимка Ташбулатов – мой ровесник, а вот его старшая сестра, выйдя замуж и сменив фамилию, позже стала директором школы №1. Чуть дальше проживало дружное семейство Злобиных, на сеновале которых мы устраивали тайные посиделки…

Помнится, со старшим Злобиным встретились, если память не изменяет, в 1977 году в Калининграде, когда он выпустился лейтенантом из военно-инженерного училища, а я проходил курсантскую практику. Братание сухопутных лейтенантов и флотских курсантов, я думаю, оставила неизгладимый след у жителей одного из микрорайонов портового города. По крайней мере, всю следующую неделю мы чинили дверь на балкон и предметы мебели съемной квартиры. Младшего Злобина нынче в городе все, кто имеет факсы и принтеры, хорошо знают...

Летом меня часто посылали к первому магазину, стоять в очереди за хлебом. Хлеб завозили раз в день, на телеге, в большом синем хлебном ящике. Когда хлеб неторопливо выгружали, вокруг распространялся такой вкусный запах, который не могу забыть до сих пор.

Между нашим домом и домом Колмаковых (на его месте сейчас чей-то коттедж) был небольшой проулок, выходивший к песчаному берегу Полуя. Здесь окрестный люд часто брал воду, сюда же подъезжал водовоз с бочкой. Лошадка по пузо входила в воду, а водовоз черпалкой на длинной ручке заливал воду в бочку. Этот берег был одним из мест наших детских игр, здесь пронзительно пахло рекой, смолой, мазутом… Сидя в нагретой солнцем старой лодке, можно было представить себя смелым капитаном или суровым пиратом. Отсюда, в хорошую погоду, можно было видеть далекие вершины Уральских гор. Однажды, лет в пять, забравшись в чью-то калганку, не заметил, как её отнесло почти на середину Полуя… Как-то догадался использовать дощечку-скамеечку вместо весла и, подгребая по течению, оказался где-то у комбинатских причалов. Домой возвращался пешком…
Весной на калганке...

Ближе к Шайтанке, на нынешней улице Канева, была так называемая «поляна», где окрестные пацаны играли в городки, а бабушки приводили малышей покопаться в песке, пока сами, сидя на бревнышке, судачили о политике партии и правительства, новых ценах и старых болячках. Бабки были разной национальности: русские, зырянки, немки, татарки, калмычки... Не все хорошо знали русский язык, но друг-друга понимали прекрасно.

Много говорят про грязь старого Салехарда, но улица Чупрова в начале 60-х была опрятной и чистенькой: дорогу летом подсыпали песком; обочины дерновали; деревянную лежневку, ведущую к стройучастку Рыбозавода, чинили; тротуары ремонтировали. Почти все домики были с палисадниками, огороженными заборчиком из штакетника. В палисадниках росли анютины глазки, смородина. Приметой многих дворов были монументальные деревянные ворота, считалось, что чем больше ворота, тем круче хозяин…

 

[Shaytan]

Как я начинал трудовую деятельность на Рыбокомбинате.

Раньше в Салехарде Рыбокомбинат гордо именовался градообразующим предприятием, в 60-70-е годы прошлого века там работало около 1 тыс. человек. Помню, во время моего детства, с утра громко звучал гудок и сотни людей торопливо устремлялись к проходной комбината. Кроме основной территории, комбинат имел цеха и за пределами территории, например, стройцех, транспортный цех (конюшни)… Стройцех располагался на улице Чупрова.
После того, как я пролетел на экзаменах в Тюменский университет и не захотел, с имеющимися баллами, поступать в Тобольский пединститут, отец жестко сказал: «Ищи работу…». Впрочем, работу он мне сам нашел – учеником столяра в столярке стройцеха. Наставником стал известный на Комбинате столяр по фамилии Курленков. Столярка тогда считалась местом высококвалифицированного труда и попасть туда можно было по большому блату. Отец тогда исполнял на Рыбокомбинате должность какого-то строительного начальника, так что блат был обеспечен. Столяры считались в стройцехе специалистами высокой квалификации, почти краснодеревщиками, но по причине отсутствия красного дерева подвизались на сложных поделках из лиственницы и березы – мастерили двери, рамы и т.п. для производственных нужд (в те годы на Комбинате развернулось массовое строительство брусовых двухэтажных домов со всеми удобствами), а также буфеты, столы «для залы» и шкафы для нужд сугубо индивидуальных заказчиков и, естественно, за отдельную плату.

Вот такие брусовые дома строились на Комбинате в конце 60-х, начале 70-х годов прошлого века. Они были значительно лучше, т.н. "бамовских" домов (современный снимок).

По моим наблюдениям, квалификация опытных столяров реализовывалась где-то до обеда. После обеда политура в шкафчиках столяров уже успевала отстояться, оставалось только профильтровать и употребить. В этот период вся текущая работа, т.е. производственная, выполнялась учениками столяров… Учеников, как и столяров, было четыре человека. Так я, довольно быстро, научился мастерить рамы и двери…
Иногда в столярку почтительно заходили плотники. Согреться, физически и во внутрь. К столярскому контингенту они относились с пиететом, надеясь, со временем и самим выбраться в столяры. Но это случалось редко. Руки, привыкшие к топору и ручной пиле, с тонким инструментом не справлялись, да и дрожь в руках, понятно от чего, со временем прогрессировала.
С началом зимы мне доверили «халтуру», т.к. с производственными планами я стал справляться – делал фанерные лопаты для уборки снега. Лопаты получались легкими и удобными, реализовывались за рупь или полтора. Так в день я мог на халтуре заработать 3-5 рублей, что в месяц составляло приработок около 60 рублей к основному заработку. Так что через несколько месяцев работы в столярке я стал зарабатывать больше мамы, которая, работая диспетчером в горгазе, получала около 120 рублей.
Работа в столярке была довольно интересной, т.к заказы попадались весьма любопытные… Как-то привезли для перетяжки стулья из завкома. Бархат на стульях изрядно пообтерся задницами профсоюзного актива, поэтому требовалось обновить. Материал для обновления представлял собой бархатные знамена сталинского периода истории нашего государства. Из знамен вырезали куски без коммунистической символики и портретных подробностей, которые и использовались по новому назначению. Помню, один из столяров – бывший ссыльный татарин, вырезал из оставшихся кусков себе отрез на портянки.
Там же, в столярке, пришлось мастерить и гроб, познав все тонкости подобного производства.
Последний раз с наставником Курленковым встретился уже на каникулах, будучи старшекурсником военного училища. Он как-то потерял свой былой кураж, постарел и, как будто, стал меньше ростом…

 

[василиус]

ещё шапки были собачьи. этот же мех шёл на унты. и если у вас был упитанный мохнатый обросший пёс, то уже не он охранял дом, а наоборот - весь дом охранял его, поскольку были желающие изготовить хорошую шапку или обувь.

 

[Shaytan]

Буду выкладывать черновик повести, почти документальной (вписывается в контекст "мемуара")...

Там, вдали за рекой…
(Маленькая повесть)

Раз-два-три, раз-два-три… Чарующие звуки вальса удивительно преобразили строгий, с сумрачными рыцарями в темных нишах, актовый зал Альбертины (университет Кёнигсберга). Сегодня это танцевальный зал. Легкомысленно цокают каблучки по навощенному паркету, звонким эхом в высоких сводчатых потолках отдается девичий смех…
Как долго Анни танцует с Паулем. Впрочем, в элегантно серо-голубом мундире офицера люфтваффе, мужественный и статный, он прекрасно оттеняет её тоненькую фигурку в воздушном зеленом платье, присланным из Парижа старшим братом. Но почему она не замечает меня? Вот решусь и приглашу её на следующий тур вальса. А ведь вчера она так восторженно рассказывала мне о предстоящем в университете благотворительном бале в пользу раненых офицеров с Восточного фронта…

Вновь пульсирующая серая пелена застилает глаза. О майн Готт, как холодно и этот пронизывающий сквозь телогрейку сквозняк, чем бы заткнуть щель между досками сарая…

…Снова музыка и вновь я пропускаю очередной тур вальса. Поднимусь-ка на балкон, сверху лучше видно танцующих. Что-то Анни забеспокоилась, неужели меня потеряла? Нет, успокоилась, как жаль. Интересно, что ей шепчет Пауль, так близко склонив голову к её волосам? О, как она улыбается. Раз-два-три, раз-два-три… Напрасно я в детстве пренебрегал уроками танцев, сейчас бы кружился вместе с Анни, а затем мы побежали бы по узкой улочке к замковому пруду, погуляли по набережной Прегеля...

Нет, надо чем-то заткнуть щель в стене сарая. Попробую разгрести опилки, может найду что-то подходящее… почему у меня такие грязные руки? Обломанные, обгрызенные ногти, ссадины и порезы… О майн Готт, где же я? Куда пропала музыка? Ах, да, оркестр офицерской школы уже играет Шуберта. Спущусь в зал и приглашу Анни…

-Здравствуйте, господин профессор! Почему я не танцую?
-О, нет, моя девушка увлеклась доблестным защитником фатерлянда. Я прощаю её, тем более, что обер-лейтенанту завтра на фронт. -Слышал ли я, что закрывают университет? Конечно, господин профессор, придется доучиваться после победы.
-После чьей победы? не все ли равно, господин профессор…

…Нашел! Это кусок ветхой мешковины в курином помете, думаю, подойдет. А ведь я еще думаю! Жаль только, что левый глаз давно не видит и очки еще в лагере пропали.

Утро оказалось удивительно теплым. Полусонный Андрейка, выядя на крыльцо, блаженно прижмурился. Несмотря на ранний час, ступеньки крыльца добела выскоблены и вымыты. Когда только бабка успевает. Теплые, уже нагретые июльским солнцем сосновые плахи приятно ласкали босые ноги. Андрейка огляделся с высокого крыльца: за огородами синела река, вдали, за рекой, в утренней дымке виднелись голубые вершины Полярного Урала…
Спустившись во двор, мальчик сел на старенькую и, почти ушедшую в землю,скамейку. Двор жил своей, на непосвященный взгляд, беспорядочной жизнью: в дальнем углу гонялись друг за другом котята; забравшись в пустую голубятню, зорко следила за ними кошка; в тени, под забором, отсыпался после ночных похождений пес Черныш; рядом копались в опилках куры с цыплятами.
Двор-безраздельное владение Андрейки. Никто в семье его прав не оспаривал. Возникшие было у младшей сестренки поползновения были решительно пресечены и ограничены кучей песка у сарая. Почесав Черныша за ухом, мальчик шмыгнул в полутьму сарая. Довольно быстро нашел то, что искал - еще теплое куриное яйцо. Выбравшись через потайной лаз на крышу сарая, удобно устроился на бархатистых от старости досках. Осторожно сколупнул верхушку яйца и прикрыв от предвкушаемого удовольствия глаза, припал к отверстию… Тут вспомнил, что в кармане осталась соль, прихваченная вчера на рыбокомбинате. Крупная и ржавая, перемешавшаяся в кармане с крошками ржаного хлеба, она казалась невообразимо сладкой. Как не растягивал удовольствие, яйцо было довольно быстро выпито…
Теперь, удобно растянувшись на крыше сарая, можно было более подробно рассмотреть и ближайшие окрестности. Через огород, во дворе милиционера Попова слышалась смачная ругань – это бичи второй день копали хозяину ледник под рыбу. Андрейка не любил милиционера, но был в восторге от его ремней, синих галифе, кобуры с пистолетом и блестящих хромовых сапог. Для себя он давно решил: если в пожарники не возьмут, отслужит армию и пойдет в милиционеры. Вот тогда они с матерью заживут богато: станут им бесплатно возить сено и рыбу; весной же, прямо с огорода, можно стрелять пролетающих уток.

Слева, за двором милиционера, виднелось засеянное овсом поле. Овес предназначался для транспортного цеха рыбокомбината, а проще говоря – большой конюшни. Дальше, на пригорке, где уже начиналась тундра, виднелись вышки недавно заброшенного лагеря. Андрейка еще помнил времена, когда по утрам на центральную улицу поселка рыбокомбината вытягивалась колонна грузовиков с железными клетками в кузовах. В клетках – сгорбленные фигуры в серых ватниках и с серыми лицами. Эта картина была до того привычной, так органично вплетенной в канву окружающей действительности, что когда лагерь, вдруг, закрыли, многим жителям показалось, что их населенный пункт утратил какое-то государственное значение.

Правда, спустя много лет, в городке даже гордились, что после войны здесь отбывал срок один из руководителей братской компартии.
-Помню, помню, - прошамкает, бывало, плюгавый дедок, наблюдая на экране старенького «Рекорда», как по трапу правительственного авиалайнера, вальяжно спускается к замершему по стойке смирно почетному караулу, осанистая фигура, -он у меня в бригаде бревна катал.

-Андрейка, я убегаю на работу, не забудь сестренку накормить, -голос матери прервал обзор окрестностей.
-Да, чуть не забыла. Найди Ганса, попроси его дров наколоть.
Ганс, только этого не доставало! У Андрейки сразу же испортилось настроение – он не терпел чужих взрослых в своем дворе. Ведь целый день будет мозолить глаза сумасшедший немец.


(Продолжение следует)

 

[Shaytan]

В нашем городке Ганс появился где-то в начале 50-х годов. Являлось его имя кличкой, а может действительно так когда-то звали полусумасшедшего немца, никто из нас толком не знал. Ганс, так Ганс, главное, что с улыбкой откликался. Говорят, он был одним из тех пленных, тянувших после войны железнодорожную магистраль в тундре. Замыслы были грандиозные – от Воркуты до Якутска проложить железную дорогу. Однако, после смерти вождя всех народов и хозяина всех республик стройку прекратили. До сих ор сохранились в тундре, от Оби до Енисея, развалины лагерей, насыпи дорог, сваи мостов, телеграфные столбы…

По всей видимости, Ганса, тронувшегося в лагере умом и, поэтому, неспособного к выработке определенной нормы, просто выкинули из зоны строительства, авось сам выживет. В нашем городке, где располагался штаб западной части гигантской стройки, бывший пленный сумел и выжить, и прижиться. В северном краю, куда по воле вождя народов были сосланы представители почти всех наций социалистического государства и немцу-дураку нашелся свой угол. Через пару лет Ганса в нашем городке воспринимали как своего. Видимо, поэтому, когда в середине 50-х годов пленных стали массово возвращать на родину, о нем, скорее всего, лагерные канцеляристы просто забыли.

Обитал Ганс на "Сахалине", так на Рыбокомбинате называли северную часть поселка, как раз перед Гидропортом, где обитали ссыльные и бичи. Летом его можно было встретить у причалов на реке, или у продуктового магазина. К осени, когда жители запасались отоплением на зиму, Ганс подряжался колоть дрова. Справлялся он с эти мастерски, располовинивая подсохшую чурку с одного-двух ударов, а потом быстро и аккуратно раскалывая на одинаковые по диаметру поленья.

Высокий, костлявый, в неизменной драной солдатской шапке, которую он не снимал даже летом, в неопределенного цвета мятом пиджаке, подпоясанной веревкой, он деловито шагал по улицам и переулкам, цепким взглядом озирая дворы. Заметив нерасколотые чурки, останавливался у калитки и ждал, пока не выйдут хозяин или хозяйка. Обычно, выходила хозяйка, так как вдов и одиноких женщин в эти годы в нашем городке было предостаточно.

Заботились о Гансе и местные немцы. Привезли их сюда в начале войны из Поволжья. К слову сказать, к местным условиям он адаптировались значительно лучше, чем, например, ссыльные калмыки, которые почти все погибли в первую же зиму на севере. Немногословные и работящие, в большинстве своем высококвалифицированные специалисты, поволжские немцы заняли места ушедших на фронт, механиков, слесарей, электриков… Опровергая известное руководящее выражение, что незаменимых у нас нет, они на самом деле стали незаменимыми.

 

[Shaytan]

Ганс самозабвенно колол дрова. Андрейка, сидя на ступеньке крыльца, строгал деревянную саблю. Тут же крутилась младшая сестра Сонька. Скрипнула калитка – это мамка прибежала на обед.
-Как ела сестренка? – первым делом поинтересовалась она.
-Молоко пить не стала, хлеб с сахаром поела, -буркнул Андрейка.
Свою мамку Анфису Андрейка любил и жалел, ведь он нынче единственный мужик в доме. В начале войны его мамка убежала из детдома и, на одном из уральских вокзалов, примкнув к группе эвакуированных ленинградцев, оказалась в этом приполярном городке на Оби. Здесь выучилась, вышла замуж, родила двух детей. Муж – шкипер одного из рыболовецких судов, утонул на реке, когда она вынашивала дочку. Андрейка еще на забыл отца – он был сильный и веселый, мог легко взвалить на плечо мешок картошки, легко орудовал косой, заготавливая сено для коровы Машки. Отец и научил Андрейку обращаться с деревом: пилить, строгать, вырезать… Сейчас пацан был на улице признанным авторитетом по части изготовления из дерева различных видов оружия.

Быстро пообедав, мать вынесла во двор два толстых ломтя хлеба, соль и литровый ковшик с молоком. Постелив на одну из чурок газету, разложила еду и кивнула Гансу, который, уже отложив топор, жадно поглядывал на эти приготовления.

-Андрейка, ты вечером сходи в гости к Митьке. Его мамка говорит, что дядя Игнатий новые диафильмы из Воркуты привез, - с какими-то просящими интонациями, вдруг, сказала мать.
Дело в том, что Митька был обладателем фильмоскопа и окрестные мальчишки и девчонки частенько напрашивались к нему в гости, чтобы посмотреть в темной комнате диафильмы.
-Схожу, -сразу отозвался Андрейка, так как всегда он просил его отпустить, а тут мамка сама предложила.
-Гости к нам часика на два заглянут, шумно будет. Как придешь, сразу спать ложись, Соньку к этому времени тоже спать будет. А Ганса я в сарае спать положу, на сеновале. Пусть с раннего утра поработает, хоть искать по улицам его не придется.
Андрейка, готовый было возразить, прикусил язык – искать ранним утром Ганса ему не хотелось.
-Мамка, а кто придет-то?
-Да Рябко должен зайти. Я его и не приглашала, сам напросился, а отказать неудобно, ведь дрова на зиму без очереди выписал, да сухих чурок велел привезти. Посидит, а потом я его выпровожу…

…Все, уже нет сил таскать эти камни. Надо как-то изловчиться и передохнуть. Сейчас охранник повернет назад и будет идти минут десять. Посижу в это время на обочине, вон за тем кустиком… Второй год строим в тундре железную дорогу. Скоро подойдем к горам, вон они на горизонте. Кто-то из пленных сказал, что этот пейзаж напоминает альпийские предгорья где-то в Баварии. Может быть, только там не так холодно и нет комаров летом. Говорят, что за горами Сибирь. Лучше не думать об этом. Сибирь – это страшно!
Как пьяняще пахнет тундра, сколько здесь цветов. Вот, рядом, на насыпи, синеет колокольчик. Откуда он взялся? Наверное с гравием привезли откуда-то с юга. Пора вставать, охранник возвращается. Метров десять канавы осталось камнем замостить…

 

[Shaytan]

Вставка, потом засуну в предыдущий текст...

Комбинатский Сахалин – не остров. Это грязно-серое скопище приземистых бараков. Когда-то здесь был лагерь для заключенных, сейчас здесь ютились освобожденные, которым было запрещено выезжать за пределы населенного пункта, ссыльные, не сумевшие обзавестись приличным жильем. Неухоженные, с неряшливо залатанными крышами, без палисадников, с одинаковыми окнами без привычных русскому глазу наличников, такие бараки еще долго определяли многих северных городков. Вокруг бараков – наспех сколоченные сараюшки, поленницы дров, уличные сортиры, помойки и лежбища полубродячих собак.
Расположенный неподалеку от рыбокомбината, Сахалин также являлся временным пристанищем пестрого и веселого северного люда – бичей. Среди них можно было обнаружить и спившегося кандидата наук, и скрывающегося уголовника, и невесть откуда появившегося здесь польского графа… Андрейка уверенно углубился в лабиринты лачуг Сахалина. Обычно, летом Ганс обитал здесь, в одном из сараев. Обходя зловонно пахнувшее болотце, наткнулся на сверстника Димку.
-Здоров, паря, не меня ищешь? – весело поинтересовался с крыши одного из сараюшек белобрысый пацан.
С Димкой, отличавшемся добродушным нравом и какой-то первобытной неспособностью к обучению, Андрейка в первом классе сидел за одной партой, последней. Один –по причине роста и уже заметной тупости, второй – лишь по причине высокого роста. Потом Димка остался на второй год, затем еще несколько раз оставался и, наконец, вовсе перестал ходить в школу. Вскоре пацан с головой окунулся в блатную жизнь Сахалина, но дружбу с бывшим одноклассником поддерживал.
-Ганса не видел? – поинтересовался Андрейка.
-А на чё он тебе?
-Да мамка просила найти, дрова надо наколоть.
-Видел, он на берег пошел.

Андрейка любил бывать на берегу реки, особенно летом. Здесь свежо пахло водой, смолой, мокрым песком. На реке весело тарахтели разномастные катера, мотолодки… Изредка, распугивая мелкие плавсредства, солидно проходил белый пассажирский теплоход. Здесь же, в грудах судового металлолома, можно было найти какую-нибудь полезную железяку. Так, в прошлом году Андрейка нашел на берегу медную рынду с катера. Уже позеленевшая, она была полузасыпана песком и похожа ком засохших водорослей.
С крутого речного обрыва открывался захватывающий вид на простор реки, зеленые острова, синеющий вдали противоположный берег, а еще дальше заснеженные отроги Полярного Урала.
Благостное настроение Андрейки прервали крики с берега…
-Давай фриц, давай!- орал чей-то зычный голос.
Приглядевшись, Андрейка узнал Ваську Рябко, как шепотом говорили, бывшего винницкого полицая, а нынче заведующего дровяным складом рыбокомбината Василия Степаныча Рябко. Напротив него, стоя по колено в воде, стоял жалко улыбающийся Ганс. Подергивая головой и подслеповато щурясь, он то силился что-то сказать, то пытался высвободить судорожно сцепленные тонкие пальцы.
-Ату, фриц, ату… Лезь, гад в воду! –орал Рябко.
Неподалеку, на перевернутой лодке, сидела шпана из корейского барака и с неподдельным интересом наблюдала за происходящим.
-Что это они? – с любопытством поинтересовался Андрейка, устраиваясь рядом с Сашкой Хе.
-Васька-полицай немца дрессирует, хочет, чтобы подстреленных уток доставал, вместо охотничьего пса. А тот, в воду не лезет, падла, -осклабился кореец.

Действительно, метрах в десяти от берега покачивалась на волнах суковатая ветка, которую и должен был достать Ганс.
В это время Васька, разъяренный непослушности своей жертвы, схватил валявшуюся неподалеку тонкую лесину и, осторожно ступая новыми штиблетами по мокрому песку, подошел к урезу воды.
-Форвертс, фриц, шнеллер, шнеллер гад, - Васька злобно ткнул Ганса острием лесины в живот. Пронзительно взвизгнув, немец упал на колени, подняв холодные брызги, которые долетели и до Рябко. Мальчишки захохотали, а бывший полицай еще более взъярился. Он уже остервенело тыкал Ганса лесиной, не разбирая, куда попадает. Наверное, в этот миг он вымещал всю свою, подспудно накопившуюся злобу на бывших его хозяев –немцев, на которых поставил, надеялся и … поиграл. А не ошибся, был бы в своей Винничине, по меньшей мере, директором лесозавода, а не нынешним завскладом.
Немец, уже поднявшись и стоя на мелководье, пытался увернуться, затем, поняв всю тщетность своих попыток, побрел в глубину…

 

[Shaytan]

В это момент с откоса берега на заднице скатился Димка с кодлой сахалинских пацанов.
-Ты че, пузатый, дурака забижаешь? – безапелляционно поинтересовался он.
Рябко аж скривился от такой наглости. Все-таки в комбинатском поселке он мнил себя не последней фигурой. За спиной называя его «полицай», многие, тем не менее, приходили к нему на поклон. Бывало, калека-фронтовик, далеко запрятав свою гордость и униженно заглядывая в глаза заведующего дровяным складом, просил:
-Уж постарайтесь, Василий Степаныч, отгрузить дровишек до зимы, а то забором топить придется.
-Много тут вас, а я один, - снисходительно ронял бывший полицай, уже привыкший к почтительному отношению к своей персоне. Тем более, что дрова в этом тундровом городке были привозными и их всегда не хватало.

Подростки, тем временем, угрожающе обступили Рябко. Некоторые из них были уже почти с него ростом, а их приблатненный вид и вероятность ножичков в карманах, несколько умерили апломб Рябко.
-А ну мотай отсель, а то порежем, - фальцетом пропищал самый маленький из пацанов.
-Но, но… Я щас за милиционером сбегаю, -пятясь прошипел бывший полицай и засеменил к причалам рыбокомбината.
Немец, поняв, что его мучения закончились, осторожно стал выходить из воды.

 

[The Bug]

Доброго дня!
Я тысячекратно извиняюсь, но все же!! Где продолжение?!

 

[Shaytan]

Дописываю...


А пока из серии "Мои путешествия" (что еще пенсионеру делать).

Бока Которская или Которская бухта является уникальным явлением природы не только бывшей Югославии, но и всей Адриатики. Хотя её называют самым большим южным фьордом -это опустившееся в результате какого-то катаклизма в море руслом реки с прилегающими долинами. По периметру бухта составляет около 100 километров, врезается в материк на 30 километров, состоит из трех заливов: Герцег-Новинского, Которско-Рисанского и Тиватского. Заливы, в свою очередь состоят из более мелких бухт -лук, например, лука Зеленика и т.п. Самое узкое место бухты называется проливом Вериге. Если не всякая птица умудрится долететь до середины Днепра, то не всякий турист решиться объехать бухту по периметру. Мы решились…
В этом году нам посчастливилось провести месяц в одном из маленьких городков Которской бухты – Кумборе (рядом с Герцег-Нови). Район Которской бухты разительно отличается от других регионов Черногории. Дело в том, что он более относится к адриатической Далмации, некогда принадлежавшей Венеции и впитал в себя заметные следы итальянской культуры. Для бывшей Югославии Бока Которская была чем-то вроде Севастопольской бухты для России. В один из дней мы решили проехать вдоль бухты от Герцег-Нови до Тивата (обратно на пароме).
Но путешествие по Боке начну со знакомства с Герцег-Новинским заливом. Вход в Боку охраняет форт Мамула на одноименном острове (на морских картах остров имеет еще одно название -Ластовица). Форт построен во времена Австро-Венгерской империи и назван в честь австрийского генерала.

Вид на вход в Боку со стороны Герцег-Нови.

Герцег-Нови – самый большой город Боки Которской.

Исторические снимки города...

Располагается совсем рядом с границей Хорватии, ехать минут 15-20 до пограничного перехода. Город абсолютно южноевропейский по своей архитектуре и менталитету населения. Как говорят сами жители, например, нуворишам-будванцам: «Мы горожане уже 300 лет…».
Вид на Герцег-Нови со стороны мыса Кумбор.

А это исторический снимок: вид на Кумбор со стороны Герцег-Нови

Современные фото...

Исторический снимок этого района...

Городское кафе в центре Герцег-Нови, как и 100 лет назад, здесь по утрам местные дамы в шляпках, пьют кофе...

Во времена Австро-Венгерской империи Бока Которская являлась главной военно-морской базой имперского флота, здесь находились береговые батареи, военные арсеналы, пункты базирования и т.п. Следы былого австрийского милитаризма сохранились до сих пор…
Бывшие австрийские военные склады в Зеленике ныне превращены в супермаркеты.

По берегу некогда проходила железная дорога, соединяющая арсенал в Зеленике с Герцег-Нови. Остатки железнодорожного моста…

Вот такие вельботы раньше ходили по заливу (сейчас стоит в Зеленике). Дубовые шпангоуты еще могут не один год послужить…

А это исторические снимки Зеленики (поезда еще ходят)...

Лука Зеленика: императорский флот Австро-Венгрии.

За Зеленикой следует уютный Кумбор. Кое у кого в Кумборе имеются личные бухточки…

Исторический снимок...