Баню "шайбу" закрывают?
- Автор темы Дядя с Севера
- Дата начала
Сегодня баню закроют, завтра АТП разорят, послезавтра еще что нибудь "не рентабельное" закроют. У этих дормоедов-нахлебников на свою шарашку всегда бабла хватает. Лично мне эта баня больше всех нравилась и парикмахерская с стомотологическим кабинетом тоже хорошие. Когда слушаеш по ТВ отчеты за год так все в шоколаде, а выйдеш на улицу и понимаеш что в дерьме. Им коров пасти
МИХАИЛ *ЗОЩЕНКО
БАНЯ
Говорят, граждане, в Америке бани отличные.Туда, например, гражданин придёт, скинет бельё в особый ящик и пойдёт себе мыться. Беспокоиться даже не будет — мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмёт.Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику:— Гуд бай,— дескать,— присмотри.Только и всего.Помоется этот американец, назад придёт, а ему чистое бельё подают — стираное и глаженое. Портянки небось белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишко!А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошёл в баню (не ехать же, думаю, в Америку),— дают два номерка. Один за бельё, другой за пальто с шапкой.А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать — некуда. Карманов нету. Кругом — живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь.Ну, привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошёл в баню.Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытьё? Грех один.Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трёх шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью левой рукой придерживает, чтоб не спёрли.Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, её себе взять, а гражданин не выпущает.— Ты что ж это,— говорит,— чужие шайки воруешь? Как ляпну,— говорит,— тебе шайкой между глаз — не зарадуешься.Я говорю:— Не царский,— говорю,— режим шайками ляпать. Эгоизм,— говорю,— какой. Надо же,— говорю,— и другим помыться. Не в театре,— говорю.А он задом повернулся и моется.«Не стоять же,— думаю,— над его душой. Теперича,— думаю,— он нарочно три дня будет мыться».Пошёл дальше.Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался — не знаю. А только тую шайку я взял себе.Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться — какое же мытьё? Грех один.Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь.А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идёт. Один штаны моет, другой подштанники трёт, третий ещё что-то крутит. Только, скажем, вымылся — опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки — мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трёшь. Грех один.«Ну их,— думаю,— в болото. Дома домоюсь».Иду в предбанник. Выдают на номер бельё. Гляжу — всё моё, штаны не мои.— Граждане,— говорю.— На моих тут дырка была. А на этих эвон где.А банщик говорит:— Мы,— говорит,— за дырками не приставлены. Не в театре,— говорит.Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают — номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок — нету номерка. Верёвка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка.Подаю банщику верёвку — не хочет.— По верёвке,— говорит,— не выдаю. Это,— говорит,— каждый гражданин настрижёт верёвок — польт не напасёшься. Обожди,— говорит,— когда публика разойдётся — выдам, какое останется.Я говорю:— Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же,— говорю. Выдай,— говорю,— по приметам. Один,— говорю,— карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то,— говорю,— верхняя есть, нижних же не предвидится.Всё-таки выдал. И верёвки не взял.Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл.Вернулся снова. В пальто не впущают.— Раздевайтесь,— говорят.Я говорю:— Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре,— говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла.Не дают.Не дают — не надо. Пошёл без мыла.Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник.
1924
Вот такую баню надо!!! Чтоб пришел и не скучно было!
БАНЯ
Говорят, граждане, в Америке бани отличные.Туда, например, гражданин придёт, скинет бельё в особый ящик и пойдёт себе мыться. Беспокоиться даже не будет — мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмёт.Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику:— Гуд бай,— дескать,— присмотри.Только и всего.Помоется этот американец, назад придёт, а ему чистое бельё подают — стираное и глаженое. Портянки небось белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишко!А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошёл в баню (не ехать же, думаю, в Америку),— дают два номерка. Один за бельё, другой за пальто с шапкой.А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать — некуда. Карманов нету. Кругом — живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь.Ну, привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошёл в баню.Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытьё? Грех один.Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трёх шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью левой рукой придерживает, чтоб не спёрли.Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, её себе взять, а гражданин не выпущает.— Ты что ж это,— говорит,— чужие шайки воруешь? Как ляпну,— говорит,— тебе шайкой между глаз — не зарадуешься.Я говорю:— Не царский,— говорю,— режим шайками ляпать. Эгоизм,— говорю,— какой. Надо же,— говорю,— и другим помыться. Не в театре,— говорю.А он задом повернулся и моется.«Не стоять же,— думаю,— над его душой. Теперича,— думаю,— он нарочно три дня будет мыться».Пошёл дальше.Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался — не знаю. А только тую шайку я взял себе.Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться — какое же мытьё? Грех один.Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь.А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идёт. Один штаны моет, другой подштанники трёт, третий ещё что-то крутит. Только, скажем, вымылся — опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки — мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трёшь. Грех один.«Ну их,— думаю,— в болото. Дома домоюсь».Иду в предбанник. Выдают на номер бельё. Гляжу — всё моё, штаны не мои.— Граждане,— говорю.— На моих тут дырка была. А на этих эвон где.А банщик говорит:— Мы,— говорит,— за дырками не приставлены. Не в театре,— говорит.Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают — номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок — нету номерка. Верёвка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка.Подаю банщику верёвку — не хочет.— По верёвке,— говорит,— не выдаю. Это,— говорит,— каждый гражданин настрижёт верёвок — польт не напасёшься. Обожди,— говорит,— когда публика разойдётся — выдам, какое останется.Я говорю:— Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же,— говорю. Выдай,— говорю,— по приметам. Один,— говорю,— карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то,— говорю,— верхняя есть, нижних же не предвидится.Всё-таки выдал. И верёвки не взял.Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл.Вернулся снова. В пальто не впущают.— Раздевайтесь,— говорят.Я говорю:— Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре,— говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла.Не дают.Не дают — не надо. Пошёл без мыла.Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник.
1924
Вот такую баню надо!!! Чтоб пришел и не скучно было!
